С 34-м стрелковым полком
13-й гв.стр.дивизии я прошел со своей радиостанцией на плечах от Курска до вступления
дивизии в Румынию, город Батошаны. В Сталинграде я числился в радиовзводе, но
в полку у нас радиостанций не было. Радиостанции были только в штабе дивизии
и армии, которые держали связь с штабом фронта и соседними дивизиями. Мы, радисты
полка, нагруженные катушками с проводом и телефонными аппаратами, сопровождали
и обеспечивали штурмовые батальоны, поддерживая связь с командиром полка, или
дежурили в штабе полка у телефонных аппаратов. Здесь , рядом с командиром полка,
Дмитрием Ивановичем Панихиным, я провел почти все время Сталинградской обороны
и имел возможность видеть этого замечательного командира в самых драматических
ситуациях боев за город Сталинград, оценить его храбрость и героизм.
После окончания Сталинградского сражения наш радиовзвод получил новые радиостанции
типа РБ и 12 РП, с которыми мы обеспечивали радиосвязью командиров батальонов
и командира полка, начиная с Курского сражения до конца войны.
В двадцатых числах сентября 1943года дивизия тяжелыми боями шла на Полтаву.
Я, со своей радиостанцией, обеспечивал радиосвязью командира полка Панихина
Д,И. Задача была отрезать пути отхода немцев на запад, форсировать р. Ворскла
и создать угрозу окружения противника в Полтаве. Штаб 34-го полка находился
на марше. Командир полка ехал на повозке, запряженной двумя лошадьми Мы,- радисты,
разведка, охрана, шли рядом, пешком. Неожиданно к нам подъехала автомашина командира
дивизии Бакланова Г.В. В своей книге "Ветер военных лет" генерал Бакланов
объяснил цель визита к Панихину тем, что решил ввести в бой наш 34-й полк, для
усиления темпов наступления. Приехал, чтобы уточнить задачу.
Панихин соскочил с повозки, подбежал к автомашине и отдал рапорт командиру дивизии.
Разговор с комдивом был видимо очень резким. Бакланов пишет, что ругал Панихина
за неправильный выбор места для штаба полка. Мы действительно стояли на развилке
дорог, что было наверно опасно т.к. немцы могли в любую минуту ударить снарядами
по этой развилке. Но события развивались дальше по другому сценарию. После отъезда
комдива, Панихин очень расстроился, сильно нервничал, я был рядом и слышал,
слова Панихина о том, что его обвиняют в трусости. Тут же дал команду всем двигаться
вверх по проселочной дороге. Штабная повозка с командиром полка двинулась по
этой дороге, а я, с своим помощником пошли параллельным курсом по кукурузному
полю, но почти тут же наткнулись на залегшую в этом поле пехоту. Ребята нас
предупредили, что на вершине дороги окопался немецкий пулеметчик и крупнокалиберными
патронами простреливает дорогу. Такое предупреждение было сделано и Панихину,
который этим пренебрег, продолжая двигаться по дороге, и вскоре был за это наказан.
Когда раздались пулеметные очереди, а затем истошные крики санитарки, которая
ехала на этой же повозке с командиром полка, я понял, что случилась беда. Панихин
получил смертельное ранение. Его не удалось доставить в медсанбат. По дороге
он скончался.
Похоронили Панихина уже в освобожденной Полтаве.
Через 50 лет Полтава отмечала Юбилей своего освобождения, на который пригласила
нас, освободителей города. Праздник прошел очень торжественно. Мы, бывшие воины
34-стр.полка, побывали на могиле нашего славного командира и возложили цветы
на его могилу.
У Панихина я был не только радистом. Он иногда привлекал меня для допроса пленных,
которых брали наши разведчики, прежде, чем направлять их в штаб дивизии. В Сталинграде,
во время редких пауз бомбежек и обстрелов, просил делать переводы русских матерных
предложений на немецкий язык, чтобы самому высказать немцам что он о них думает.
Но мне это очень трудно удавалось, хотя очень старался.
Гурвиц Л.А.